Портал design-union.ru уже писал об Инго Маурере не раз, но тем не менее, мы хотели бы Вам предоставить возможность пообщаться с ним еще ближе… На исходе осени многие СМИ бурно комментировали выставку Инго Маурера «Культ СВЕТА», открывшуюся на тот момент в Петербурге. Именно на ней было взято данное интервью, откровенное, искреннее, психологичное. Волна публикаций спала, но мы, тем не менее, не хотим лишать Вас возможности «лишний раз пообщаться» с этим глубоким человеком и самобытным "дизайнером" ***…
Фото FDM студия
Жанна ПАЖ: Инго, скажите, пожалуйста, что способствовало формированию Вашего интереса к теме «СВЕТ»? Связано ли это каким-либо образом с Вашими детскими впечатлениями? Как Вами воспринимался сказочный свет рождественской елки, к примеру?
Инго Маурер: Рождество было, конечно праздник праздников. Родители сами украшали елку, нам детям было запрещено видеть ее до утра. И мы рождественским утром восхищались елкой каждый раз. Это всегда был огромное событие. И, конечно, это остается в сердце. Детство и то, что я вырос на острове, который был окружен очень большим количеством воды, играет огромную роль… Да, очень часто я был вдохновлен событиями моего детства.
Фото FDM студия
ПАЖ: А рождественские огни?
И.М.: У нас дома использовались свечи всегда. Перед домом тоже ставили свечи в снег. Все любили волшебство света. Огонь, он ведь есть в свете. Тогда не было электрических свечей, все пользовались обычными свечами. Мы с семьей и сейчас их используем, несмотря на то, что ими запрещено украшать елку, но мы до сих пор следуем традиции в нашем доме в Нью-Йорке. Я в детстве в Германии видел, как горела рождественская елка, она вся была охвачена пламенем, горели шары, украшения с великолепными орнаментами… Это была соседская елка. Они были богаты, мы бедны. Мне было ужасно жалко, что сгорает такая красивая елка, но одновременно это выглядело великолепно.
ПАЖ: Одна из Ваших работ, помню, имеет название «Belissimo brutto» ( восхитительный ужас).
И.М.: Да, вот мы с Вами разговариваем, а у меня возникли в моем сознании ужасные воспоминания. Я живу в Нью-Йорке, рядом с местом, где был расположен всемирный торговый центр. Одиннадцатого сентября из окон своей спальни я увидел первый врезавшийся самолет, а потом и второй. Это был ужасный шок. Но, понимаете, ты одновременно видишь и что-то необычное…Огонь и пыль, и разлетающиеся части, и взрыв. Когда дом складывался, одновременно, с ощущением ужаса во всем этом присутствовала какая-то красота…
ПАЖ: И трагедия…
И.М.: Трагедия визуально была очень красива(! Это, конечно нельзя было говорить, но понимаете, у меня это было в голове..! Многие были шокированы, когда я это все-таки произнес. Конечно, это трагедия и это печально, очень печально, но красота, тоже присутствовала. Все конечно плакали, плакали и плакали. Все мои друзья перебрались ко мне, и мы целую неделю были вместе. Мы ходили к пожарной части (один из наших друзей был пожарником и погиб), ходили в Union Square, держались за руки и пели «Give Peace a Chance» Джона Леннона. У нас струились слезы, у меня сейчас даже мурашки бегут, когда я вспоминаю. Первые два года я об этом не мог говорить не плача.
ПАЖ: Как раз мой следующий вопрос близок к тому, о чем мы сейчас беседуем. Что стоит освещать в прямом и переносном смысле в планетарном масштабе и, что не должно попадать в луч света?
И.М: Я считаю, что траур не должен быть освещен, не должен выходить на свет. Темнота для него, как защитный платок, она может защитить человека, траур или смерть, их нельзя освещать. Я лично считаю невозможным, когда людей фотографируют в момент скорби, когда они плачут. Это очень личный момент и вот именно это не нужно освещать.
ПАЖ: Да, спасибо за откровенный ответ. Вроде у Чехова, как мне помнится, один из персонажей произносит фразу « что же это ты, батенька, днем с огнем?», которая предполагает бессмысленность освещения в светлое время суток. Мой вопрос… Знаете ли вид освещения, который бы опроверг эту мысль? Либо, может оно когда-нибудь будет изобретено?
И.М.: Абсолютно согласен с Чеховым. Сейчас в период энергетического кризиса, да и вне зависимости от него, не нужно днем прибывать с огнем. Очень она мне нравится фраза «днем с огнем»:)
ПАЖ: И следующий вопрос:) Какой цвет из светового спектра Вы никогда не будете использовать в своих работах?
И.М.: Только не лиловый! Ни в коем случае! Лиловый — нет. Это цвет, которому место в церкви. Что касается меня, у меня нет религии. Церковь хочет только одного — власти. Мне отвратительна власть.
ПАЖ: Инго, Вы возглавляете свой дизайнерский коллектив. Каким образом происходит процесс утверждения идеи, в каких случаях она «не проходит» и оказывается положенной на полку?
И.М.: По-разному случается… Девяносто процентов идей исходят от меня, и приходится выискивать в своей команде характеры…Смотришь и думаешь: «Вот этот человек способен понять эту идею…»
Фото FDM студия
ПАЖ: Имеется в виду — Вы ищите человека в коллективе, который способен, по Вашему мнению, максимально воспринять образ, идею, концепцию..прожить ее…
И.М.: Да. Это может быть и очень небольшая группа людей, всего два человека. И я им говорю: «Делайте:)!» И, поскольку мы все работаем в одном помещении, то у меня есть возможность наблюдать за процессом. И я, в какой то момент, к примеру, вижу, что не совсем они меня поняли…я, тем не менее, не останавливаю работу людей, а даю им время...
ПАЖ: Войти в тему…
И.М.: Да, войти в тему. И потом позже, раз пять выбираю удачные варианты. На это уходит какое-то время, а время — это деньги. Я подсказываю еще какую-нибудь идею или техническую реализацию со своей стороны… Всегда нужно оставаться открытым, но при этом не утратить концепцию, не перевернуть это все на сто восемьдесят градусов!
ПАЖ: Скажите, пожалуйста, светильники от Инго Мауэра, в зависимости от места их создания, я имею в виду страну, в которой они рождаются, претерпевают какую-нибудь адаптацию? В зависимости от того работаете Вы в Америке или в Германии, или в другой стране…Есть ли характерные черты артобъектов, созданных на разных территориях. Коротко: «Влияет ли место нахождения на процесс творчества»?
И.М.: Безусловно, влияние оказывается…К примеру, в Японии происходит работа с бумагой или работы какого-нибудь японского дизайнера тоже могут оказать какое-то влияние. Я не о копировании говорю, конечно…Мы находимся в большом мире, все вливается одно в другое, взаимопроникает. И все равно остается какая-то база места, из которого человек происходит...
Фото FDM студия
ПАЖ: Инго, скажите, пожалуйста, кого из дизайнеров Вы могли бы назвать (вне зависимости от направления дизайна) и сказать: «Работы этого человека мне очень нравятся»?
И.М.: Тот, кто меня особенно впечатлил, это Акилле Кастильони (Achille Castiglioni). Я опять же оговорюсь, что конечно не копировал его. Но бесспорно, как человек, как личность,энергию он мне дал. Он был одним из «моих героев». Малевич нравится. Все эти впечатления есть внутри человека и как-то переливаются, они живут в человеке и формируют его. Я стремлюсь быть не столько оригинальным, сколько аутентичным, настоящим.
ПАЖ: Ваши световые артобъекты очень легковесны. По-Вашему между легкостью и светом можно поставить знак равенства?
И.М.: Я живу в Германии, я немец. И немцы, как правило, имеют тенденцию быть тяжеловесными. А я всегда хотел быть легким. И именно поэтому появилась лампочка с крыльями. В этом и чувство легкости, и стремление к легкости, и тоска по легкости.
ПАЖ: На пресс-конференции Вы сказали, что у Вас нет своей личной философии…И Вы сказали, что Ваше творчество «питает неуверенность». «Неуверенность — отправная точка...», это утверждение может стать отправной точкой какого-нибудь философского течения… Разве не так?
И.М.: Нет. Философия — это то, что осознанно осмысляется. Существует много философий, философов, и каждый считает, что он прав. Я не хочу утверждать, что я прав и не хочу быть правым. Я за свободу мысли. У меня нет правды. Я могу делать только то, что чувствую.
Фото FDM студия
ПАЖ: Инго, в каких случаях Вы можете проявить нетерпимость?
И.М.: У меня слишком высок уровень толерантности. Я считаю, что каждый из нас — чудо. Все, что происходит с нами: ошибки, жестокость и прочее, все это, тем не менее, человеческое. Единственное, что может «заставить» проявить нетерпимость — ситуации, когда у человека отнимают свободу. Я очень рад, что границы открыты, мы можем дружить, встречаться, радоваться друг другу или обмениваться разными мыслями, политическими например и пр.
ПАЖ: Да, это можно понять:) Свет идет рука об руку с архитектурой. Поддерживаете ли Вы возможность слияния этих направлений дизайна в варианте светящейся архитектуры? Или это опять может быть расценено, как неэкономичный расход электроэнергии?
И.М.: Абстрактно, я бы хотел, чтобы так было. И уже сейчас что-то делается подобное и даже существует. Я сейчас думаю о Herzog & de Meuron Architekten (архитектурное бюро), которое создало стадион в Мюнхене. Это, как раз пример, где архитектура и свет — «два в одном». Многие архитекторы занимаются этой темой. Ваш вопрос очень интересный. Да, можно создать светящуюся архитектуру, но архитектурное сооружение нужно «пользовать» каким то образом. Должны ставиться прагматичные задачи… Но сделать просто памятник архитектурный!.. Только из света!.. Это не интересно(
стадион в Мюнхене
ПАЖ: Если бы была задумана выставка Ваша, в которой Вы бы решили использовать фоновую музыку для экспозиции и цитаты из поэтических, либо философских произведений, кто из авторов оказался бы наиболее близок концепции Вашего творчества?
И.М.: Для этого нужно вернуться в восемьдесят девятый год. Я познакомился с музыкантами на Невском проспекте. Они были великолепными барочными музыкантами, но мне требовалась современная музыка. Я пригласил их, показал свои работы и попросил сыграть то, что они чувствуют, видя их…
ПАЖ: Для Вас важна импровизация.
И.М.: Да, импровизация:) Это было великолепно! Люди были прекрасными, музыка очень хорошей… Это была СВОБОДА! Важны были чувства музыкантов, которые делали «перевод меня» на язык музыки на этой выставке. Они «продолжали меня» и «завершали меня» музыкой. Высказывания, поэзия тоже использовались и, каждый должен был найти какое-нибудь высказывание, каждый должен был найти цитату, ту, которая ему нравится, личные какие-то цитаты, или Бальзаковские может быть цитаты, цитаты из Пьера Пазолини … Правда, не помню, что это за цитаты были. На стенах тоже были записки, которые можно было читать. Что-то подобное задумывалось и в этот раз, но я был в отъезде в Китае и не совсем получилось организовать уже эту выставку как бы в идеале хотелось. Был дефицит времени, но очень хотелось, тем не менее, приехать в Петербург.
Фото FDM студия
ПАЖ: На пресс конференции Вы обронили фразу, что Ваше творчество питает неуверенность. Неуверенность какого рода?
И.М.: Каждый из нас знает, что такое неуверенность. Она приходит к нам с разных сторон. Она может приходить снаружи, может исходить изнутри. Например, у меня нет того образования, которое я бы хотел иметь. Из за войны, из за ранней смерти моего отца я его не смог получить. И профессия, которой я занимаюсь, я тоже не обучался. А есть великолепные мастера, большие мастера, которые меня впечатляют… И когда ты думаешь, что ты совсем «маленький червяк», это неплохо. Несмотря на это, неуверенность присутствует и тогда, когда ты что-то новое делаешь. Делаешь первый штрих… И тогда вдруг что-то происходит…Но ты не знаешь, какой «должен» быть следующий… Решение, которое должно придти, которое рождается из этой неуверенности, иногда бывает болезненным для меня. И одновременно это может быть и большой радостью. Процесс — Normal 0 MicrosoftInternetExplorer4 /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman";} поиск этого праведного пути, чтобы, в конце концов, достичь цели. Вверх и вниз, чтобы найти «правильное» решение. И это самое интересное в моей работе. Не конечный продукт, но путь к нему. Этот путь проходит через людей, через помощь человеческую, через содействие. Самое главное не потерять идею, не потерять концепцию и побороть неуверенность. В этой ситуации неуверенность — это хорошее начало. И мне очень неприятны люди, которые не могут показывать свои сомнения и сомнение в самих себе. Считаю очень важным, когда человек может показать, что он сомневается.
.jpg)
Рисунок Инго Маурера
ПАЖ: Инго, Вы можете про себя сказать, что Вы человек, который всю жизнь учится?
И.М.: Да, абсолютно. Меня все еще продолжает радовать все, что мне предстоит узнать. Если этого нет, то можно считать уже, что жизнь и закончилась… А я хочу получать радость от жизни!
В конце беседы я предложила Инго Мауреру попробовать импровизированно ответить на вопрос, как бы выглядели ланшафтные светильники, созданные им для освещения Луны... Инго Маурер не стал торопиться с ответом, обещал подумать и, специально для design-union.ru прислать ответ:)
*** Инго Маурер не причисляет себя ни к дизайнерам, ни к художникам.
(Ниже приведено краткое интервью с дочерью Инго Маурера —Клод Маурер).
Жанна ПАЖ: С какого момента Вы стали наблюдать за отцом, как за творческой личностью? С какого возраста? И как это все в Вашем сознании трансформировалось?
Клод Мауер: Сложно ответить на этот вопрос…Когда ты ребенок, а родители чем-то подобным занимаются, то дети думают, что это в порядке вещей. С лет семнадцати мы начинаем осмысливать, что делают другие люди. Лет с трех, четырех я начала присутствовать на выставках. Мы с сестрой воспринимали выставочный павильон домом, могли погулять там, посмотреть другие павильоны…
ПАЖ: Вам передалась любовь к свету от отца?
К.М.: Я в любом случае не безразлична к нему. На самом деле все чувствуют влияние света. И многие не понимают и не осознают этого. Например, заходишь в помещение и осознаешь — «мне здесь неприятно, дискомфортно». И совсем не многие понимают, что все дело в свете и нужно поменять освещение. Например, заходишь в какой-нибудь ресторан или бар… В каком-то месте вообще не хочется оставаться, а из другого вообще не хочется выходить. Благодаря отцу я поняла, что многое можно изменить с помощью света. Это относится и к частным квартирам. Можно зайти к кому-нибудь и сказать: « Эй, может вот это подсветить? Или сюда светильничек повесить?» И в итоге совсем иное впечатление будет от помещения…
ПАЖ: Какая лампа Вам с детства запомнилась?
К.М.: К примеру, лампа голограмма, или лампа, которая меня часто сопровождала, начиная с восемнадцатилетия. Это совсем простая маленькая лампа семидесятых годов. У меня всегда было с собой две, три таких лампы. Приезжаешь на новое место, достаешь лампы вешаешь и уже можно жить…
Лампа-голограмма, Diad Bulb Alive Фото FDM студия
ПАЖ: Есть ли светильник, к созданию которого Вы имеете какое-либо отношение? Может быть участвовали в создании?
К.М.: Вот эту лампу отец описал мне по телефону, до того, как я ее увидела. Моя первая профессия — переводчик с японского. И я предложила название для нее — Aka_Tsuki, что в переводе с японского означает утренний рассвет. Незадолго до этого я прочитала японский рассказ, в котором встретила японское стихотворение об утреннем рассвете.
ПАЖ: Пусть этот рассвет будет всегда с нами!
Светильник Aka_Tsuki Фото FDM студия