Еще одним выдающимся примером предметно-пространственной среды, отражающей воздействие экстремальных обстоятельств, является традиционный японский дом (периодов Камакура (1186 – 1333) и Муромачи (1334 – 1572)). Обстоятельства эти в случае японской культуры, носят комплексный характер.
Прежде всего – это островное положение и нехватка земли, подходящей для строительства жилья, крайне высокая плотность населения. Это так же, и сложный климат с высоким уровнем влажности, разрушающей дерево – основной строительный материал того времени. Так же, Япония всегда жила в состоянии постоянной готовности к природным катаклизмам, в особенности, цунами и землетрясениям. Наконец, при высокой плотности населения, в плане природных ресурсов острова одарены довольно бедно. Эти условия, в сочетании с философиями синтоизма и буддизма, сформировали особое национальное сознание, отличительными чертами которого являются понимание доминирующего значения Целого над частным, и восприятие мира как глубоко взаимосвязанного Процесса, отличное от европейского восприятия мира как пространства, заполненного отдельными формами (согласно идее существования «прасимвола» Освальда Шпенглера (7)).
Это особое мировоззрение и условия существования общества не могли не отразиться на организации различных феноменов культуры Японии, в том числе, и предметно-пространственном окружении. В организации японского дома содержался ряд организмоподобных черт, хотя и черты открытой природы здесь, безусловно, присутствовали - взять, хотя бы, выраженную горизонтальную ориентацию этого пространства, его общую статичность.
Настоящая статья посвящена тенденции универсализации искусственной предметно-пространственной среды. Обобщая, можно сказать, что универсальностью в человеке характеризуются его морфологическая и эмоциональная организация. В современном предметно-пространственном окружении рост универсальности можно обозначить в качестве актуальной и многоликой тенденции, направленной на преодоление морфологического конфликта. Среди аспектов этой тенденции рассматриваются: «распредмечивание», многофункциональность, интерактивность, индивидуализация, структурная изменчивость и эмоциональная изменчивость. Важно отметить, что, в отличие от разрозненных тенденций в современной европейской предметной среде, в японском доме структурные черты организма, и, в частности, аспекты универсализации, содержались в состоянии органичной взаимосвязи.
Так, в традиционной предметной культуре Японии можно обнаружить проявления распредмечивания: архитектор Тойо Ито говорит, что японский дом похож на театр, в котором предметы появляются и исчезают в зависимости от пьесы; в то время как в европейском доме всё стоит как в музее, даже, когда не используется (8).
Всемирно известный минимализм (или отсутствие вещей) предметной культуры Японии в своей основе является результатом многофункционального использования среды, сложившейся под влиянием сложных условий жизнедеятельности. К примеру, нехватка пространства вынуждала наделять одно и то же пространство различными функциями в течение суток: после сна «футон» (традиционный вид матраца) убирался в интегрированный стенной шкаф «осиирэ», потому что днём это же пространство служило для приёма гостей или работы; на стенах в японском доме нельзя увидеть так много картин или полок, как в европейском доме, поскольку эти стены часто являются раздвижными панелями, которые в летнее время могут и вовсе убираться.
Можно сказать, что традиционный японский дом был и первой интерактивной средой: с помощью раздвижных панелей «сёдзи» и «фусума» он обеспечивал трансформации пространства в зависимости от ситуации и нужд человека. Примечательно, что дом так же мог предоставить человеку возможность общения (интерактивности) с природой, когда внешние сёдзи раскрывались и границы между садом и домом становились совсем условными
Как известно, плотность населения в Японии чрезвычайно высока, поэтому о существовании, так называемого, личного пространства, почти не приходится говорить. Сегодня здесь это рождает массу вариантов мини-сред - отели-капсулы, интернет-кафе (в Японии это, в том числе, своего рода, спальные ячейки с выходом в Интернет). Кроме того, для современных японцев чрезвычайно высоко значение индивидуальных средств связи и личного Интернет-пространства, дающих ощущение приватности во время почти постоянного пребывания в многолюдном социуме. В традиционном японском доме возможность относительной индивидуализации жилой среды обеспечивалась посредством складных ширм «бьёбу», позднее пришедших в Европу, и всё тех же раздвижных перегородок. С их помощью можно было уединиться, а так же, создать индивидуальную конфигурацию жилой среды, подходящей для конкретного момента жизни.
Наконец, традиционный японский дом можно назвать первой трансформирующейся (или структурно изменчивой) средой в мире. Он намного опередил аналогичные структурные проявления в европейской архитектуре. Кроме того, в отличие от европейских примеров эпохи модернизма, в японском доме проявление структурных черт организма носило целостный и взаимосвязанных характер. В первую очередь, это, конечно, возможность менять планировку дома посредством уже упомянутых раздвижных панелей; кроме того, это наличие модульных элементов в его структуре (особенно пол, состоящий из матов «татами»); это универсальная несущая конструкция дома, позволяющая очень быстро возводить, а так же достраивать и расширять его по мере роста благосостояния и/или численности семьи.
В плане эмоциональной изменчивости японский дом фактически предвосхитил возможности современной трансляции и виртуальной реальности. Достаточно отодвинуть сёдзи, и внезапно открывается вид во внутренний сад, наполненный звуками природы. Современным техническим средствам трансляции пока далеко до таких трансформаций атмосферы в жилой среде.
К сожалению, часто за экзотичной эстетикой предметной культуры Японии не замечаются ее универсальные структурно-организационные черты, ставшие результатом сложных условий существования общества. Эти черты касаются множества областей и аспектов – одежды, еды, способов хранения и упаковки, методов отопления и многого другого (актуальность эстетики и методов искусства Японии – отдельная неисчерпаемая тема). Так, японский дом не рассматривается исследователями ни как первая трансформирующаяся среда в мире (а ставится лишь в один ряд с другими более локальными примерами), ни как среда, в комплексе содержащая инновационные черты, сегодня актуальные далеко за пределами Японии.
Хочется отметить, что культурные черты не появляются из воздуха и не придумываются искусственно, но развиваются из условий существования социума. Соответственно, при наличии схожих средовых условий, актуальными оказываются и организационные решения предметной среды. Это не означает, что при росте населения планеты и сокращении пространства для жизни, мы все переселимся в «японские дома», но именно ввиду растущего сходства условий, структурные особенности этого жилища XV века могут стать крайне актуальными в будущем. Этому свидетельствует и развитие перечисленных аспектов универсализации в современной предметно-пространственной среде по всему миру:
«Распредмечивание»
В контексте представленной дискуссии, феномен распредмечивания имеет два аспекта. Во-первых, любая функциональная предметная форма для человека существует в двух ипостасях восприятия – опредмеченной и распредмеченной. Генрих Батищев в 1963 году определил распредмечивание как переход формы предмета в его действенную способность. К примеру, если мы рассматриваем чайную чашку, оцениваем ее форму, цвет, декор, то есть, смотрим на нее со стороны, то в этот момент она существует для нас в опредмеченном состоянии. Такой объект в перцептивном плане определённо существует отдельно от человека. Однако когда мы пьём чай, то, как правило, о самой чашке не думаем и наслаждаемся процессом. В этот момент чашка – проводник процесса, находится в распредмеченном состоянии и служит, согласно У. Р. Каттону, протезом недостающей опции человеческой руки. В этот момент она больше продолжение человека, чем часть окружающей предметной среды.
В еще большей степени распредмеченное (процессуальное или нестороннее) восприятия присутствует в вождении опытным водителем своего автомобиля: даже сложные манипуляции здесь доходят до автоматизма, а тело водителя «разрастается» до габаритов транспортного средства, что позволяет очень точно определять дистанцию. К сожалению, в некоторых случаях ощущается взаимовлияние, и уже водитель начинает физически приобретать очертания своего рабочего места…
Во-вторых, распредмечивание существует и как общая тенденция искусственной среды. Не смотря на то, что организм человека вполне себе материален, эта тенденция организмоподобна, поскольку распредмеченное восприятие человеком собственного тела – основное, что и формирует соответствующую тенденцию предметно-пространственной среды.
В 1938 году Бакминстер Фуллер ввёл термин «эфемеризации». Он рассматривал её как неизбежную тенденцию в технологическом развитии человечества, которая приведёт к возможности «делать больше и больше с помощью всё меньшего и меньшего, пока однажды не станет возможным делать всё без ничего» (9). Сегодня идея Фуллера может всё еще восприниматься как невообразимое преувеличение, однако, современные тенденции, особенно в развитии технических устройств, служат яркой иллюстрацией «эфемеризации»: современный iPhone соединяет в себе множество устройств, чьи предметные формы «растворились» в одной.
Минимализм является актуальной европейской тенденцией в дизайне жилой среды. В отличнее от японского минимализма, являющегося результатом многофункциональности, здесь это, в основном, пока лишь эстетический тренд. Однако тенденции позволяют предполагать, что в будущем стена будет оставаться пустой, не потому что это модно, а потому что она в любой момент сможет становиться транслирующим монитором, прозрачной светопроводящей мембраной, или вовсе исчезать.
Сегодня распредмечивание искусственных объектов в восприятии человека возрастает с их пространственной приближенностью к организму пользователя. К примеру, если носимая одежда физически и эмоционально комфортна, мы воспринимаем ее как продолжение себя, своего тела и сознания (транслируем с ее помощью определённый образ). Стоит ли говорить о распредмечивании разнообразных протезов и имплантов для своих пользователей? В этом направлении современное нейропротезирование делает огромные успехи
Наконец, уже отмечалось, что сознание человека в сети начинает фактически обретать форму до определённой степени независимую от его физической оболочки, а деловые встречи и выступления всё чаще организуются посредством трансляций. Не значит ли это, что тенденция распредмечивания начинает распространяться и на самого человека? Будущее покажет, а пока остаётся наблюдать, как становится возможным «делать больше и больше с помощью всё меньшего и меньшего…».
Ксения Якуничева
Выпускница СПГХПА им. Штиглица,
аспирант Технического Университета Тампере
Продолжение следует...