Веб-резиденция профессионального дизайна 16.03.2012
Выставка – обычное и радостное дело для тех, кто попробовал их делать. Выставка – праздник и работа: можно «кинуть» не только ноги, но и взгляды, поразмышлять о тенденциях и людях, о «нашем» и «чужом». Потому выставок все больше во всем мире – это специфический тренинг головы, души, тела и – амбиций.
Может быть, больше здесь имею в виду своих коллег, но так получилось, что мы (в Тюмени) с небольшим мобильным кругом коллег – и не с одним поколением – делаем в год от 3 до 10 дизайнерских и художественных выставок, больших и разных, всего их больше сотни. В том числе – по 2 – 3 персональных выставки дизайнеров. И уже другие люди – студенты, молодые дизайнеры, художники погружаются в выставочные авантюры – есть в этих ночных «монтажах», головоломках с выставлениями экспонатов, в экстремумах экспозиций, коллективной бессоннице магия, которой нет в обыденности. А когда проект получается – то главным разочарованием становится финал, выход в прозу дней.
Интересно наблюдать за эволюцией выставок – например, а. Он был маленький – стал большим, в 2011 году – 270 работ, не считая сотни не принятых на конкурс. Прежде был в Мухинке, Манеже, теперь в Эрарте. Удивительно, что народ идет на выставку, несмотря на отдаленность этого музейно-выставочного центра.
В жюри раньше были знакомые лица – теперь и малознакомые, целых три иноземных гостя – погруженные в профессию люди. Жюри – отдельная тема. Хоть Владимир и сказал, что обычно иностранцы голосуют и судят противоположно «нашим» жюрильщикам, мне так не показалось. Скорее с нашими не всегда удается найти общий язык. На прощании с коллегами по жюри я сказал, что было очень интересно – не познакомиться, а пообсуждать работы: сопоставить критерии, ценности и процессы, которые в авангарде сознания коллег – российских, а также – «чужеземных»: Раймо, Йона (Финляндия), Леха (Польша – ФРГ, он был одним из последних учеников, как он сказал, знаменитого польского Вальдемара Свежего) и – наших собственных.
Благодаря председателю Раймо Ряйсенену и его олимпийскому спокойствию (по крайней мере внешнему) обсуждения не превращались в кровопролития.
Восьмой -2011 обнаружил, что у биеннале есть потенциал: достойная рабочая и репрезентативная площадка, адекватный и деятельный оргкомитет, не первый год исследующий подводные камни оргпроцессов, хороший и крупный информационный ресурс (design-union). Не менее важно, что есть ресурс творческий – работы школяров и профессионалов. Есть дизайнерская группа поддержки, а также желание союза дизайнеров конкурс продолжать. Есть, наконец, ресурс привлекательности города, который повышает статус биеннале.
Чего нет? Поддержки чиновников и бизнеса. Жаль. Именно они – чиновники и бизнес – участвовали с дизайнерами в создании английского, немецкого и японского дизайна, дизайна Италии. Нет – культурной привычки профессионалов заявлять о себе выставками и работами. В этом также наше отличие, национальная особенность – ведь любой мировой дизайнер или архитектор сделал себя не в прихожих богачей (что немаловажно), но в инициативных проектах для выставок. Последнюю свою выставку (на которой были одни слова) великий Соттсасс сделал накануне 90-летия. Зачем-то. Много ли мы насчитаем успешных «наших», которые бы унижались до персональной или корпоративной выставки?
Скажу больше: много ли у нас пишущих, теоретизирующих архитекторов и дизайнеров? А ведь любой мало-мальски раскрученный мировой мастер кроме творческих вещей имеет статьи книги. Вербализация – ключ к взаимопониманию с обществом, не случайно мировое -образование делает ставку на слова и мозги, а не рисование.
Жаль, что в Питере, как и повсюду в России, подвижны только молодые, или люди, увлеченные коммерцией. Ощущение, что с возрастом производственно-семейные-общественные заботы парализуют поиск людей, прежде ярко заявлявших о себе – распространенный сюжет, если перебирать талантливых и многообещающих по молодости лет.
Студенческая среда остается наиболее креативной, но не будем забывать, что этого сословия связана со стоящими у молодых за спиной педагогами. Как сказал мой друг Виктор – «работы студентов – это гениальные мысли преподавателей, выполненные кривыми ручками» (шутка с долей истины). Поэтому закономерно, что в нынешней ситуации, когда минобры и их наставники ставят свинцовый крест на профессиональном образовании, именно люди «из образования» демонстрируют наиболее явное противодействие мраку чиновных идей и реформ. Мобильно и актуально выглядит графика (А. Колобов с остроумным плакатом «Модернизация», школа К. Старцева и др.). Наиболее мощно и культурно выступают именно школы, идущие сквозь тернии, и их ученики – в частности, программа графического дизайна СПГУ, Детский дизайн-центр, Институт телевидения, бизнеса и дизайна (имеющий вопреки медиа-успехам ужасающий знак и сомнительный ).
Было маловато промдизайна и, как обычно, многовато дизайн-арта (что это такое, не знает толком никто, а теория, как было сказано, хромает) с отдельными выдающимися работами, именно выдающимися (студенческий арт-объект Ксении Векшиной, рук. В.П. Гусаров).
Плоховато с интерьером: кризис кончился, интерьерщики ушли на фронт, фронт заработков. Маловатенько среды, и, пожалуй, только две-три работы в строгом смысле являются средовыми, но лишь одна единодушно принята международным жюри. Ощущение, что Питер открылся Западу, но закрылся от России. Я ни разу не видел питерских студентов и педагогов – дизайнеров – на конкурсах МООСАО (кроме ландшафтников и архитекторов) – а меж тем, на этих конкурсах просматриваются молодые амбиционные школы, интересно экспериментирующие в среде и интерьере… Есть такая банальность – кто притормозил, успокоился – тот отстал. После одного из ов мне звонила создательница одной из школ, с обидой: почему я противился получению ими конкурсного утешения? Единственное, что пришло тогда в голову – проигрыши способствуют нашему развитию, а тиражирование – даже успехов равноценно гниению.
Потому мое пожелание – всем – движения!
Без обид. Ничего личного.
