Программа «Вижу!» возобновила прием гостей после недельного перерыва. На своем бенефисе Чайка «зажигал» так, что в Этажах случился реальный пожар :--)). И вот через вторник (14 апреля), сделав доступ к телу платным (150 руб.), проект «Вижу!» как Феникс, восставший из пепла, представил публике нового гостя: им стал московский дизайнер Илья Рудерман. По сложившейся традиции, после лекции куратор Митя Харшак, выдрав гостя из цепких лапок любознательных студентов, затащил Илью в студию журнала «Проектор», где московский гость и был проинтервьюирован вышеупомянутым Митей Харшаком, будущим участником программы «Вижу!» Александром Линецким, и обозревателем design-union.ru Анной Ивановой...
Митя Харшак: Как я понимаю, заниматься шрифтами ты начал после своей поездки в Голландию, и поехал туда, будучи совсем-совсем не шрифтовым человеком?
Илья Рудерман: На тот момент я ощущал себя скорее очень профессиональным арт-директором. Потому что за плечами были уже такие работы, как: графика для федерального телеканала, издательские дома, «Московские Новости», ну в общем большие всероссийские масштабы. Уверенности было хоть отбавляй!
М.Х.: И зачем же тогда тебе Голландия? Есть уверенность в себе, заказчики всероссийского масштаба. Что же заставило тебя сняться с места и поехать?
И.Р.: Именно это и заставило. Чем более ответственные проекты, в которых ты участвуешь и, если ты не уверен до конца в собственных силах – тебе страшней всего! Я для себя сформулировал, что мне очень некомфортно без знаний шрифта. Вот хожу на работу и мне там некомфортно… Почему? — шрифта не знаю! И, как только я это сформулировал, стало понятно, что делать.
М. Х.: Стало понятно, что в своей стране невозможно получить те знания, за которыми ты поехал в Голландию?
И.Р.: Я знал уже обо всех игроках шрифтового рынка нашей страны, у кого мог бы поучиться, получить необходимые для меня знания. Но чтобы всех обойти мне понадобилась бы уйма времени . Мой первый педагог — Тарбеев, на одной из конференций за чашечкой кофе познакомился с куратором курса «Type&Media»,ну а тот в свою очередь по-дружески сказал: «Да зови своих студентов! Мы из возьмем». Первой уехала Вера Евстафьева, я отправился туда на следующий год. А сейчас почему-то никто не едет туда, мы практически были единственные, кто туда отправился.
М.Х.: Может быть, здесь появилось что-то?
И.Р.: Наверное, да. В Москве я немножко переключил на свой собственный курс «Шрифта и Типографики» в Британке. А может быть, просто в сообществе больше информации появилось: блоги Гордона и т. д — больше источников стало. За последние 4-5 лет, как я лично занимаюсь популяризацией шрифта — все действительно стало лучше и интереснее.
М.Х.: Ты сейчас free-lance дизайнер? Каков твой рабочий статус?
И.Р.: Я сейчас потихоньку готовлюсь к созданию студии имени себя самого :--)
М.Х.: Вот собственно, ты предвосхитил следующий вопрос. Наступил ли тот момент, когда появилась необходимость расширяться?
И.Р.: В какой-то момент у любого профессионала возникает непреодолимая жажда как-то отграничить работы для работодателей, которые зарабатывают на тебе деньги, делает себе имя, успешные проекты, от работы на самого себя. Несмотря на то, что моим предыдущим местом работы был издательский дом «Афиша». Это отличное место, очень дружеское, с Цинципером во главе, умнейшим человеком, приятнейшим собеседником. Но как только мой проект закончился, я осознал, что в моем московском мире, не осталось площадки, на которой я мог бы выступать игроком команды.
Александр Линецкий: Ну и в этой связи вопрос, который мы задаем каждому гостю проекта. Что касается денег, заработка и т.д. Я так понимаю, что студенты, которые тебя окружили, они этим также интересуются. Можно ли заработать на шрифтах?
И.Р.: Я скажу, что ситуация становится лучше, но не готов сейчас назвать цифры. Уже более 50% моего заработка - шрифтовая занятость. Тут правда сказывается еще и то, что свою педагогическую деятельность я также суммирую к шрифтовой. В результате где-то 75% моего заработка, а он небольшой, и сейчас из-за курса я реально не могу работать. Заработок уменьшился, увеличилась шрифтовая часть, и я могу на это существовать. Но другим бы я не советовал задумываться над тем, что на шрифтах можно заработать.
А.Л. Но ведь есть же последователи, которые собираются работать только над шрифтами, им это нравится…
И.Р.: Здесь нужно сказать, и это важно, прямого заработка не будет. Но знания и умения, которые ты достигаешь с помощью шрифтового погружения, они позволяют в айдентике, в графическом дизайне зарабатывать легче, быстрее и больше. А вот, что касается самого шрифтового дизайна, создания шрифтов — даже, когда я заламываю цену за какое-то там начертание, на практике моих трудозатрат все равно больше, чем это стоит. Это очень большая работа.
А. Л.: А кто покупатель?
И.Р.: Моя личная статистика такая — 75% - издательские дома и журналы и 25% - дизайн бюро, для фирменных стилей своих клиентов.
М.Х. Самое забавное в твоей шрифтовой практике, что заказчиками выступают по сути дела твои коллеги – арт-директора издательских домой, изданий. С кем интереснее работать с коллегами в роли заказчиков, чем со сферой недвижимости, туризма, например, и т.д. Разница есть? Насколько отличается работа с заказчиком, который по сути дела так же вовлечен в дизайн-процесс?
И.Р.: Все мои экспириенсы исключительно позитивные. Это интересно! Поскольку с арт-директорами мы практически братья — они интересные люди для меня. И, как правило, возникает диалог профессионалов, когда арт-директор знает, какой результат он хочет, а ты подкидываешь ему идеи… И еще хорошо то, что в шрифтовом производстве существуют разные «облегчалки», разные механизмы, которые позволяют определить степень узости этого начертания, степень легкости этого лайта и т.д. Ты можешь тут же передать его заказчику, он подставит свой макет и протестирует. Это дико интересно, потому что в результате точность твоей работы возрастает, а это всегда приятно.
М.Х.: То есть это целиком позитивный опыт?
И.Р.: Да-да-да! Это априори, на самом деле. В шрифтовом дизайне есть много достоинств! Да, большие объемы, большие трудозатраты, но достоинств тоже очень много. В результате, ты по-другому общаешься со своими друзьями, коллегами, ты помогаешь типографическому росту культуры.
М.Х. Есть ли у тебя такие работы, которые ты уже сдал заказчику, они активно используется, тиражируются, а тебе хочется, что-нибудь доделать, внести изменения?
И.Р.: Сто процентов моих работ — именно такие. Надо было сказать об этом на лекции… У меня нет ни одного законченного шрифта. Да и что значит законченный шрифт? Это когда у него 40 начертаний, или когда у него 100 начертаний? Сколько надо? А если еще антиква, гротеск…здесь нет ни конца, ни края! Шрифт это бесконечность, поэтому законченными, даже контуры считать тяжело. Ты посмотрел через год свежим взглядом, заметил еще что-то, десяток мелочей и всегда хочется поправить. Да и поскольку мы здесь все коллеги – прекрасно понимаем, что не лишним всегда озвучить, что дизайн — это принятая заказчиком работа, сделанная в срок. В данном случае получается, что я сдаю в срок то, что мне заказано, а потом начинаются бонусы, а именно то, чего мне не хватало в этом проекте. «Большой город», например, не заказывал мне много лигатур, это моя инициатива. Я смотрю, и вижу, что там чего-то не хватает, иногда, такой живости, пластики. Я их сделал и сейчас довожу до ума, скоро журнал получит апдейт. Поскольку мне это интересно, делаю это, и как потребитель собственного продукта. Для заказчиков это как бонус, у них заканчивается скоро эксклюзив, и я это делаю с оглядкой на то, что шрифт, рано или поздно, попадет в распространение и станет продаваться.
А.Л. Кстати, насчет продаж. Мне кажется, что в нашей стране, чего не хватает — так это правосознания, как считаешь?
И.Р.: Да, это правда. К сожалению, объявить войну пиратству не могу и популяризировать продажу шрифта никогда не буду. На самом деле — это и ответ на вопрос, почему я занялся педагогикой. Чтобы, через какое-то время все мои ученики поняли насколько это кропотливый труд — создание шрифта. Они понимают, что это долго, сложно, и требует много усилий, много дней и ночей. И только так я могу изменить коллег. Человек должен сам нарисовать шрифт.
Единственный способ победить пиратство — это лично быть знакомым со всеми своими клиентами, отдавать свой шрифт из рук в руки и знакомиться, дружески выпивая по бокалу вина, тогда твои шрифты не попадут к пиратам. И все равно найдется прослойка начинающих графических дизайнеров не слишком старающихся быть профессионалами, случайными людьми, которые будут относиться к шрифтам, как к легкому заработку. Они будут стараться экономить на всем, и снова будут появляться просьбы: «Скиньте всю коллекцию ПараТайпа и т.д. !». Этого не избежать.
А. Л.: А как появляются твои новые шрифты, можешь произнести алгоритм поэтапно, если это возможно? И что насчет эксклюзива?
И.Р.: Большая часть моих шрифтов, возникает, как появляется заказчик, с какой-то задачей, готовый полностью оплатить работу… Мы договариваемся о стилистике, объеме, о степени эксклюзивности, а это, как правило, три варианта: год, три года и навсегда. Навсегда – стоит состояние, так как никому невыгодно отдавать шрифты навсегда. Для меня это забытые придумки, которыми я никогда больше не смогу пользоваться. Тут есть и свои хитрости, но по сути, прайс завышается условно в три раза для эксклюзивности навсегда. Как заканчивается эксклюзив, мой следующий шаг это предложение продлить его. Заказчик, имеет приоритет. Если же он отказываются – я делаю то, что хочу: хочу — продаю, хочу — не продаю. У меня было один раз такое, когда работал над шрифтом «Staropramen». Заказали антикву по начертанию, такая пивная антиква, жирненькая, и с эксклюзивом навсегда. То есть я отдал все права. Честно скажу, завысил прайс, но все равно я чувствую себя, не то что обманутым, но обделенным. Были вот вещи, которые мне нравятся, какие я придумал при работе над созданием шрифта, обидно ими никогда больше не пользоваться. Тем более, что как мне кажется, «Staropramen», не будет вечно этим шрифтом пользоваться. Наложенный эксклюзив лишает меня авторства. Из действующих эксклюзивов я не могу набрать ничего, кроме как презентацию своей собственной работы, портфолио.
А.Л. Куда отправляется шрифт после того, как «отработал эксклюзив»? Есть некая витрина, где все это хранится и представляется публике?
И.Р.: Лично у меня ничего такого нет. Я в этом смысле полный оболтус. Вот сейчас у Men's Health кончился эксклюзив, но вместо того, чтобы шрифт куда-то отправить, я последний месяц занимался тем, что обновлял все начертания. Просто переделывал, чистил все, что мне не нравилось в них. Сейчас я наконец-то доделал. И надеюсь, что достаточно скоро, я начну заботиться о собственном сайте.
М.Х. У тебя есть какие-то морально-этические нормы, какие-то заказы, заказчики, с которыми ты никогда не будешь сотрудничать?
И.Р.: Я с осторожностью общаюсь с фанатами любых формаций. От религиозных, политических, футбольных, спортивных и т.д. Я не понимаю этих людей и рад, что у не приходилось общаться. Из собственного опыта — вряд ли буду заниматься телевизионным дизайном когда-либо еще. Это «крово-мясо-выжималка». Я поработал в свое время с Семеном Левиным. Я был студентом, и для меня это полезный опыт, но вряд ли бы я хотел, чтобы это повторилось. Лично я не 3-х мерный человек, я некомфортно ощущаю себя в этом пространстве, мне не хватает каких-то знаний и не особо интересно… плоскостная графика мне ближе. За работу над титрами взялся бы с удовольствием.
М.Х.: Кого ты можешь назвать своими учителями-ориентирами в своей профессии?
И. Р: Поскольку так сложилось, что профессий как таковых у меня несколько, а именно - графический дизайн, которым я занимался большую часть своего времени, и шрифтовой дизайн, которым я занимаюсь меньше, по времени, но сейчас более интенсивно.
В шрифтовом дизайне – я голландец, все мои учителя голландцы, я очень прочувствовал Голландию, я понимаю их мышление, мне очень симпатична студия «Letterror» Erik van Blokland, Just van Rossum… На самом деле, есть очень много людей вдохновляющих меня. Учителем как таковым считаю, и с благодарностью отношусь, к Александру Тарбееву – собственно именно Александр Владимирович открыл для меня шрифт, в свое время его приход в «Полиграф», для меня был началом новой эры. Отчасти благодаря ему я попал в Голландию.
В графическом дизайне для меня знакомство с Семеном Левиным было принципиально. Работа над проектами федерального значения сильно воспитывает профессионализм в юношеском тельце, и в этом смысле Семен Михайлович во многом повлиял на мое становление, как профессионала.
И, конечно, интернет, мистер Интернет – спасибо Вам.
Я считаю, что мы живем в уникальное время, когда доступ к информации легок, удобен и бесконечен по объему. Мне кажется, что потихоньку уходит время энциклопедистов — людей обладающих энциклопедическими знаниями, которые помнят разные технологии, в курсе всего. Мы являемся по сути свидетелями того, как рождается поколение, которому, все это не нужно, оно осваивает новую программу за 5 минут, а знания и традиции при необходимости оно способно найти на внешнем диске Википедии.
Аня Иванова: Вы говорили о пиратстве шрифтов, но не затронули того, что сейчас в свободном доступе можно найти любую из программ, например Адобе и любые другие дизайнерские программы.
И.Р: Пиратство — зло во всех своих проявлениях. Не важно какую именно лицензию вы не купили. Это — бумеранг — сегодня вы не купили лицензию, не поделились прибылью с людьми, благодаря которым свою денюжку заработали, а завтра эти люди не захотят продать вам этот инструмент и вы сами окажетесь безоружным. Такова, например, у нас ситуация со шрифтами — сообществу графических дизайнеров шрифтов не хватает, но и поделиться с разработчиками они не хотят. Мы их упрекаем в жадности и бескультурье, они нас — в жлобстве и эгоизме. Мол именно из-за скупости шрифтовых дизайнеров уровень нашей визуальной культуры столь низок. Но графический дизайнер зарабатывает на порядок больше шрифтового, а следовательно именно со стороны граф. дизайнерского сообщества должны начаться изменения. Только так и никак иначе.
А.И: Верите ли Вы, что когда-нибудь наступит такое время, когда дизайнер, сможет заниматься только творчеством, а вся техническая сторона, будет не на его стороне. Или же считаешь, что это плохо, что сам дизайнер должен быть образован и как технарь и как художник.
И.Р.: Когда я поехал в Голландию, я искренне был уверен в том, что я художник, я творческий человек, я не хочу знать про программирование, я не хочу знать про то, как делать веб-странички, мол я лучше найму специалиста и не буду этим заниматься сам, мол я за концепт, я лучше придумаю все, пусть моя голова будет думать о высоком, чистом, красивом, нежели о том, как x+y чего-то там делают. Эта глупость очень быстро растворилась после знакомства с Эриком и Юстом (Letterror)
Ребята добились фантастического уровня и результатов с помощью программирования, и делают дизайн в десятки разы быстрее, красивее и интереснее, чем я, чем творческие люди, просто на уровне программирования. Должен сказать, что теперь этих иллюзий у меня нет, я считаю, что сегодняшний дизайнер должен свободно ориентироваться в максимальном количестве технологий, вот на сколько хватает, на столько и широко. Сразу после этого я начал погружаться в веб, учиться пайтон-программированию и т.д. Считаю, что лет 10 просто, пропустил, просто не тем занимался.
Что будет в будущем – тоже интересно, дело тут касается того, что дизайн, как таковой: сегодняшний, вчерашний и завтрашний – это разные вещи. И дизайнер будущего будет заниматься совершенно другим. Но это будет по-прежнему систематизация каких-то визуальных образов, знаний.
А. И.: Ну только он все равно должен оставаться художником.
И.Р.: Художник человек переосмысливающий окружающий мир уникальным неповторимым способом и фиксирующий его в классических или каких-то других приемах. Дизайнер – это систематизатор чужих задач, наилучшим для чужого потребления способом. Художник крайне редко дизайнер, дизайнер всегда хоть чуть-чуть художник.
М.Х. Ну и в заключении вопрос от наших спонсоров: Какое вино вы предпочитаете? Мы все-таки встречались в Loft Wine Bar!
И.Р.: Я открыл для себя в Голландии Бордо за 3 евро. Перепробовал уже практически все французские вина, и они мне очень нравятся, но из них я выделяю бордо. И мне повезло, что это вино самое распространенное на наших прилавках! Что касается других стран — мне нравится Испанское «Риоха», но очень редко. Оно обладает таким концентрированным богатым вкусом и мне нужны паузы. Поэтому все-таки ежедневное вино — это Бордо. Система выбора, которую мы сформулировали с друзьями следующая: когда на бутылке Бордо есть изображение поля без домика, лучше не выбирать это вино, но как только появляется изображение домика, строения — это бутылка тебя удовлетворит…
Событие в лицах: фото Александра Линецкого
